Шанс, в котором нет правил [черновик] - Ольга Чигиринская

Врать было тошно. Он взял Катину ладонь и легонько сжал, безотчетно лаская.

— Помнишь, ты говорила, что когда-нибудь мы с пинкертонами допрыгаемся? Ну вот… мы допрыгались. Варьете, куда мы ходили на концерт Войтович… им владеет один… высокий господин (слова «варк» Катя тоже не любила). А я там зарисовался однажды… неосторожно… дурак такой… И этот высокий господин на меня запал.

— Тогда тебе нужно бежать сейчас. Не ждать конца семестра, — рассудила Катя.

— Нет. Это он хочет, чтобы я добровольно… — трудности с речью возникали сами собой, даже актерствовать не приходилось. — На поиск ключей у него уйдет время, а там — меня уже не будет… Поэтому… я и держал тебя в стороне.

— А кто-нибудь может тебя заменить? — быстро и по-деловому спросила она.

— Нет. Только я. И то хорошо.

— Тогда может — уедем вместе?

— Я пока не думал об этом…

«Ровно в полночь карета станет тыквой…»

Он посмотрел в окно.

— Ты, наверное, уезжай, пока светло. Я тебя провожу.

— Какой смысл? Когда им надо, они входят прямо в общежитие…

— И все-таки.

— Да, я сейчас, — она поднялась, направилась в ванную. Антон остался сидеть, свесив голову и уронив руки. Ну, вот и всё… вот и всё… это нужно было сказать, раньше или позже, и хотя он набрался духу слишком поздно — все-таки набрался…

И вот сейчас она приведет себя в порядок — и уйдет. И это правильно. Антон осушил свою пиалу одним глотком. Потом — Катину. Мало вина, подумал он. Буду возвращаться — куплю еще. Или нет, не надо. Честертон прав: пить стоит только на радостях. Боль ведь не уйдет завтра — а бутылка останется. А ему нужно думать. За себя — и по работе… Ему еще повезло — все живы.

— Антон! — голос Кати был каким-то странным, вроде бы испуганным. Он поднял голову — и дух перехватило: Катя стояла у двери в ванную совершенно нагая.

Растеряв все слова, он подошел и отяжелевшей рукой провел по Катиным волосам, ниспадающим на спину, потом по самой спине, по правильной округлой ягодице…

Потом прижал Катю к себе и поцеловал в губы.

Теперь уже не было никакой возможности хоть что-то отыграть назад, одеть её и проводить до общежития. Сломать себя, оскорбить ее — да провались оно все… к батьке Махно! Может быть, трезвый Антон и нашел выход из положения — но хмельному Антону и не хотелось из него выходить. Всё это должно было разрешиться, так или иначе. Она выбрала так — и кто он такой, чтобы выбирать за нее?

Он на руках отнес ее в гостиную, она же спальня, библиотека и кабинет. Усадил в кресло, выдвинул из стенного шкафа раскладную кровать, быстро расстелил простыню.

— Антон, — тихо сказала Катя. — Постели еще что-нибудь. Кровь же.

Антон огляделся и схватил первое попавшееся полотенце. Потом уложил на него Катю. Она легла набок, подперев рукой щеку и прищурившись. Антон сбросил футболку и замялся.

— Ну? — Катя робко улыбнулась. — Ты чего так смотришь?

— Любуюсь, — честно сказал он.

Их поцелуи и ласки не были братско-сестринскими, но до сих пор они еще не переходили к тем, какие возможны только между любовниками: Антон жил в преддверии неизбежного расставания, а Катя не могла понять, что его сдерживает — и не форсировала сближение. Они видели друг друга относительно раздетыми — на занятиях в бассейне. Он знал, что под первым майским солнцем вся она покрывается веснушками — и что это нисколько её не портит. Она знала, что он медленно и плохо загорает, и что у него на груди волосы почти не растут — только два венчика вокруг сосков. Но то, что он видел сейчас, было и похоже — и не похоже на то, что он угадывал под эластиком спортивного купальника. Её красота была той, что расцветает после беременности и родов — раздавшиеся бедра и пополневшая грудь подчеркивают талию, в движениях появляется плавная уверенность, осанка выдает сильный и страстный характер…

Но сейчас, лежа на его постели, эта сильная и уверенная девушка казалась… почти ребенком. Малейшим неосторожным движением можно было смять этот бутон — да так, что он никогда не раскроется в цветок и не даст завязи; и Антон впервые почувствовал, как много в нем разрушительной силы. До этого ему не с чем было сравнить — самый слабый в команде, даже сейчас, в восемнадцать лет, он считал, что трое сильных мужчин сделали ему честь, приняв за своего. И даже после того как он один надавал Корзуну, он не отдавал себе отчета в том, что три последних года сделали из субтильного подростка довольно крепкого юношу. Лишь теперь, рядом с Катей, он почувствовал себя полноправным представителем сильного пола. С этой лесной мавкой нельзя было позволить себе никакой грубости, даже нечаянной.

«Еще немного — и она примет за грубость твой столбняк, дубина», — сказал внутренний голос. Антон взялся за пуговицу джинсов, но тот же внутренний голос гаркнул: «Куда?! Сначала носки. Хорош ты будешь голый и в носках!»

Антон сел на кровать, содрал с себя носки и все остальное, лег рядом с Катей и начал целовать лицо, шею, грудь…

— Катя… Катюшка… как же я тебя люблю…

— С ума сойти, — засмеялась она, посмотрев вниз. — И как ты целый год таким ледником продержался.

— Сам удивляюсь, — искренне ответил он.

…А крови было совсем немного, и все прошло так хорошо, что Катя даже не вздрогнула. Антон сам от себя такого не ожидал. Потом они пошли в ванную, и мытье перешло во второй тур, после которого пришлось менять мокрую простыню — ванная оказалась слишком тесной, чтобы закончить дело там. Потом они честно попытались уснуть, но когда легли рядом, укрылись одеялом и выключили свет, оказалось, что они недостаточно устали. Наконец, вопреки стереотипу, первой уснула Катя. Антон же окончательно протрезвел и, хотя тело было выжато до шкурки, разум заработал почти с пугающей четкостью и скоростью.

Теперь, подумал он, понятно, почему Цумэ предпочитает именно этот способ бегства от своих проблем. Oh, yes, так можно убежать очень далеко. Но мы убегать не будем, потому что главная наша проблема в том и заключается, что от проблем нам убегать нельзя. Мндэ, загнул — не разогнешь.

Габриэлян… Он что-то не сказал Энею о Габриэляне. Вспомнил — и тут же забыл…

Нет-нет, он сказал. Это было в биографической справке, которую Эней прочел на его глазах, но Эней не придал этому значения, потому что Эней из другой социальной среды, а сам Антон на этом ударения не сделал, потому что Кессель его на тот момент интересовал гораздо сильнее…

Но Эней обратил внимание на вторую существенную деталь: в данных родителей Габриэляна, которые Антон взял из совершенно открытого гражданского реестра, значилась одна и та же дата смерти у обоих: Ары Сергеевича, Габриэляна, 34 лет и Марии Яковлевны Габриэлян (Савишниковой), 29 лет. «Они жили долго и счастливо» — это сказка-ложь, а вот умерли в один день, это правда. От чего именно? — поинтересовался Эней. И посмотри календарь, Тоха — не совпадает ли дата с полнолунием.

Он смотрел календарь — и как в воду глядел командир: совпало. Но само по себе совпадение ничего не значило. В полнолуния, между прочим, отчего-то увеличивается и процент обычных несчастных случаев. Нужно было знать наверняка — и Антон вновь запустил частый бредень по московским сплетникам…

Антон поцеловал спящую Катю, встал с постели, надел джинсы, тихо прошел на кухню и включил терминал. Чат «Нео» был стилизован под седую древность: черный экран, зеленые буквы, ни звукового канала, ни видео, вместо псевдомимической анимации — графические символы. Просто и со вкусом. Антон авторизовался. Arioh, тот, кого он ждал, еще не пришел. Зато в чате сидели BOPOH и DXter, с которыми было интересно пообщаться и помимо сбора информации. BOPOH был сибиряк, а не россиянин, и писал вполне прилично, на уровне, которого от зауральских пельменей Антон и не ожидал. А DXter работал вообще гениально — до Антона ему не хватало тех самых трех лет опыта, на которые Антон был старше.

Кроме того, с ними приятно было общаться еще и потому, что они пользовались нормальным русским языком. Хотя BOPOH порой этим языком излагал такие взгляды, которые заслуживали только одного ответа: Nevermorе. Интересно, там в Сибири все такие, или только интеллектуальная элита?

DXter однажды обронил, что сам он из Саратова, но учится в Москве. Антон выдал себя за новгородского, который учится в Питере. Они обменялись приветствиями. Антон узнал, что Arioh еще не приходил — и они по просьбе DXterа нырнули в приват, где завязали беседу о многоуровневых кодах доступа к базам данных типа Лотереи или реестра генкарт. Однако, с уважением подумал Антон, серьезными проблемами интересуется вундеркинд.

И вдруг, среди сугубо профессионального разговора, DXter спросил:

«Werewolf, а у тебя девушка есть?»

В другое время Антон, может быть, смолчал или соврал, но сейчас он был готов делиться радостью со всем миром.